Василий Головачев - Человек боя [И возмездие со мною]

Легкая насмешливость в глазах девушки уступила место тревоге.

– Я поняла. Значит, вы их все-таки нашли… и что сделали?

Крутов собрал и унес посуду, принес чай.

– Один из них мертв.

Елизавета вздрогнула, глаза ее расширились.

– Ты…

– Не я. Бандит пришил бандита, причем по собственной инициативе. И я уверен, что на этом дело не закончится. Ты ничего не слышала о зоне, возле которой нас с тобой пытались задержать?

– Ничего. Говорят – воинская часть. Кому после такого объяснения придет в голову проверять?

– Да, конечно. Только уж больно странная эта часть… если на ее территории базируется мотобанда.

– Откуда ты знаешь?

– Сорока на хвосте принесла. А твой Борис с ними не связан? Сама же говорила, что к нему в баню приезжает раз в месяц целая компания. Не из той ли части?

– Он такой же мой, как и твой, – поморщилась Лиза. – Я не интересовалась, кто его навещает и зачем. Только едва ли эта компания из воинской части. Если бандиты оттуда, зачем они напали на киоск, на деревню вообще?

– К сожалению, ты права, не стыкуется. Ладно, давай поговорим о другом.

– А почему ты сам решил искать бандитов? Чтобы отомстить? Тебе мало, что ими занимается милиция? Закон?

Крутов покатал в ладонях чашку с чаем, не пролив при этом ни капли, исподлобья глянул на собеседницу.

– Во-первых, местная милиция скорее всего связана с бандитами, во всяком случае, ищет она их плохо. Во-вторых, с такими «отморозками», как эти мотоциклисты, невозможна фэйр плей.

– Честная игра? – перевела Лиза.

– Игра по правилам. Они презирают все законы, отрицают любые нормы поведения, ненавидят других людей и руководствуются только своими желаниями. С ними можно и нужно разговаривать только на их языке. Что касается меня… Многие люди всю жизнь ищут истину, доброту, красоту, гармонию, совершенство, справедливость, так вот я из всего этого спектра предпочитаю последнее…

– Справедливость?

– По характеру я – борец за справедливость, понимаешь? В школе за это попадало, в институте… Так уж получалось, что мне все время приходилось ее восстанавливать.

Елизавета несколько мгновений смотрела в глаза Крутова, потом вдруг встала, обошла стол и оказалась рядом, наклонилась к нему, закрывая глаза. И ему ничего не оставалось делать, как поцеловать ее…

Поцелуй был долог и нестерпимо нежен. Они целовались, не касаясь друг друга руками, не пытаясь прижаться друг к другу; казалось, у обоих живут только губы… и только они могут выразить то, что ощущали оба. Потом Елизавета отодвинулась и села на место, как ни в чем не бывало, глядя на захмелевшего Егора насмешливыми, дерзкими, потемневшими глазами.

– Ты… ты колдунья! – хрипло проговорил он. – Такого со мной никогда не было.

– Я предупреждала, – пожала плечами Елизавета. – Только я не колдунья, а всего лишь внучка ведьмы. Всего, что знала моя бабка, я не знаю.

Крутов засмеялся, чувствуя удивительную легкость во всем теле и приятное головокружение.

– Мне только ведьмы в жизни не хватало. Надеюсь, ты меня в лягушку не превратишь?

– Будешь вести себя плохо – превращу!

– Я так и понял. Придется вести себя хорошо. Хочешь посмотреть мою коллекцию металлических рублей? Я ее лет десять собирал, почти сотню насобирал.

Лиза встала, и Крутов повел ее в дом. Включил в спальне свет, достал из тумбочки бювар с монетами и вдруг почувствовал, как Елизавета осторожно положила ему на плечи ладони. Замер. Медленно выпрямился и повернулся к девушке, вбирая глазами ее лицо, огромные, загадочно мерцающие глаза, губы, волосы. В памяти снова всплыли строки блоковского «Демона»: «Прижмись ко мне крепче и ближе, Не жил я – блуждал средь чужих…»

Почти неслышно касаясь руками его тела, Елизавета расстегнула рубашку, сняла, бросила на пол. Увидела шрам на груди слева, там, куда пришелся удар кинжала таджикского моджахеда.

– Нож?..

Крутов кивнул. Голова кружилась все быстрей, и сил сдерживать себя уже почти не осталось.

Елизавета наклонилась и поцеловала шрам. Потом увидела еще один – на предплечье, поцеловала и его. Повернула послушного Егора спиной, обнаружила под лопаткой темное пятнышко – след пули, погладила пальцем.

– Пуля?..

Егор не ответил. Что-то зашуршало за спиной, упало на пол, холодком обдав ноги. Он обернулся: девушка стояла перед ним без блузки, дерзко глядя ему в глаза. Ее упругая, идеальной формы грудь с торчащими сосками была на расстоянии ладони, и Крутов потянулся к ней, уже не желая бороться с магией взаимного притяжения и с самим собой…

Ровно в полночь они мылись в бане, еще не потерявшей тепло после суточного простоя – с момента прибытия Крутова. Мылись, не стесняясь друг друга, дважды при этом бросаясь в горячие хмельные объятия, пока не насытились надолго. Да и то, как оказалось, не окончательно. Жажда любви, подстегнутая долгим ее ожиданием, была сильнее их.

Потом пили чай, сидя на кровати в спальне: Елизавета – в рубашке Егора на голое тело, он – по пояс голый, завернутый ниже талии в простыню.

– Расскажи, – кивнула девушка на шрам на груди Крутова.

Перед мысленным взором Егора всплыла сцена боя, в котором он получил ранение.

Это случилось в девяносто втором году в Таджикистане. Крутов, тогда еще майор спецназа Чучковской бригады особого назначения, был двадцать восьмого сентября поднят по тревоге и в составе «ограниченного контингента» (сводный отряд в количестве четырехсот человек) российских войск перебазирован в Курган-Тюбе. Задачу им поставили – охранять военные и государственные объекты в Республике Таджикистан. Тогда они еще не знали, какой сложной окажется эта легкая на первый взгляд задача в условиях межнационального конфликта.

Бой, в котором произошла проверка возможностей спецназа и качеств входящих в отряд людей, по сути, мог бы послужить яркой иллюстрацией того, с чем пришлось столкнуться чучковцам. Тогда ни Крутов, ни другие командиры не ведали, к каким хитростям могут прибегнуть боевики таджикской оппозиции, чтобы завладеть военной техникой, оружием и боеприпасами. Так, например, при погрузке и сопровождении боеприпасов для двести первой дивизии правительственных войск командиру отряда сопровождения давали приказ: там-то и там-то груз будут досматривать таджикские контролеры. Ну, досматривать так досматривать, приказ есть приказ, ничего особенного, хотя зачем нужен такой контроль – непонятно. А досмотр этот выливался потом в захват техники и боеприпасов: о транспортировке боевики предупреждались заранее. Успевал командир сообразить, в чем дело, давал бой – засада срывалась, не успевал – мало того, что гибли люди, российские командиры обвинялись потом как торговцы, специально сдавшие груз боевикам.